Не в полной мере еще сознавая сам, что я делаю, я засунул руку в нагрудный карман пиджака и достал удостоверение заместителя председателя общества трезвости. Я объяснил директору музея, что я читаю лекции в обществе о вреде пьянства и других вопросах, что часто разговор заходит о наших христианских корнях, о вопросах религии, о деятельности церквей, которые также проповедуют трезвость. Во время этого разговора директор несколько раз снимал и одевал очки, глядя на меня несколько настороженно и подозрительно. Он колебался. Я молился. В конце концов он решился, снял телефонную трубку, куда-то позвонил и распорядился, чтобы мне этот документ выдали для ознакомления. И вот - я в хранилище музея и в моих руках - “отречение Воронаева”.
Это- стандартный лист писчей бумаги. Это не оригинал, это ксерокопия рукописного текста действительно такого содержания, которое приводится в атеистической литературе. Вопросов у меня к сотрудникам хранилища было только три:
1. Где находится оригинал этого документа?
2. Чем можно доказать, что этот документ написан действительно рукой Воронаева ?
3. Что случилось с документом и по какой причине он был изъят из экспозиции под предлогом “реставрации экспоната?”
Наверное излишне говорить, что на все три моих вопроса я получил три одинаковых ответа стандартного содержания: “Не знаем”. Я после этого задал вопрос, к которому нас приучили еще с детского сада: “ А кто знает?”. Как вы понимаете, я услышал тот же стандартный ответ в четвертый раз.
Я вернулся к директору музея, сердечно поблагодарил его, и уже у двери, покидая его кабинет спросил его, знает ли он, что есть свидетельства очевидцев, которые категорически утверждают, что после “отречения” встречались с Воронаевым, в котором по-прежнему видели сильного христианина и убежденного служителя церкви. Директор вздохнул, отвел глаза и сказал, что он об этом знает. “Веру свою он не оставил”- это были последние слова директора музея истории религии и атеизма в нашем разговоре. Мы попрощались навсегда.
|
|
|
|
1000 